Биография
Игорь Семенович Панасюк родился 14 июня 1917 года в г. Коврове Владимирской губернии. Еще учась в школе, Игорь Панасюк работал в паровозном депо в Ростове-на-Дону. После окончания школы он поступил в Ростовский институт инженеров железнодорожного транспорта. Завершив третий курс, он перевелся в Ленинград, в Ленинградский политехнический институт (1937 г.).
В феврале 1938 года, когда Игорь Панасюк был еще студентом третьего курса инженерно-физического факультета ЛПИ, ему разрешили факультативно работать и учиться в лаборатории атомного ядра Ленинградского физико-технического института (ЛФТИ), которой руководил И. В. Курчатов. Кроме того, ему было предоставлено право присутствовать и даже участвовать во всех научных семинарах по ядерной физике. Молодому ученому-физику удалось не только стать очевидцем открытия спонтанного деления ядер урана Г. Н. Флеровым и К. И. Петржаком в лаборатории И. В. Курчатова при ЛФТИ и Радиевом институте, но и заниматься дальнейшими исследованиями этого явления природы.
В 1939 году в связи с началом советско-финского конфликта И. С. Панасюк был призван в армию и ушел на советско-финскую войну, по окончанию которой вернулся к учебе и работе в лаборатории И. В. Курчатова.
Поскольку И. С. Панасюк скептически высказывался по поводу самопроизвольного распада ядер, И. В. Курчатов поручил ему в качестве дипломного проекта тему именно о самопроизвольном делении урана и тория. В отзыве на дипломный проект И. С. Панасюка он писал: «Опыты по самопроизвольному делению урана хотя и не принесли новых данных, но представляют ценность. Постановка опыта даже в немного измененной форме имеет существенное значение при исследовании этого очень интересного, но крайне редкого и трудно наблюдаемого явления. Из опыта И. С. Панасюка с камерой, работающей при разных давлениях газа, прямо следует, что ионизация, приписываемая самопроизвольному делению урана, не может быть вызвана действием нейтронов при облучении газа альфа-частицами урана. Этот вывод делался и ранее на основе ряда соображений, теперь он обоснован непосредственным опытом... В вопрос о самопроизвольном делении ядер тория внесена теперь большая определенность; показано, что длительность жизни ядра тория по отношению к делению не меньше 2х1019 лет».
В августе 1940 года, когда И. С. Панасюк еще был студентом пятого курса, Игорь Васильевич Курчатов предложил ему сдать экзамен в аспирантуру Академии Наук СССР для того, чтобы он мог взять его к себе аспирантом.
Конечно, Игорь Панасюк сделал все от него зависящее, чтобы претворить эту идею в жизнь. Как только он защитил дипломную работу, его сразу направили в ЛФТИ в качестве аспиранта И. В. Курчатова. Шаг за шагом, днями и вечерами теоретически, экспериментально и практически он готовился стать специалистом по разделению изотопов, постепенно собирая все более сложные форвакуумные, вакуумные, нагревательные и тому подобные системы для лабораторного разделения изотопов урана. К маю 1941 года в распоряжении И. С. Панасюка имелся металлический порошкообразный уран в количестве 100 грамм.
Вместе в И. С. Панасюком в лаборатории работал физик Г. Н. Флеров, который также выполнил дипломную работу у И. В. Курчатова (1938 г.). С ним у Игоря Панасюка возникли дружеские отношения.
В июне И. В. Курчатов и И. С. Панасюк на собранной установке уже получили ионный пучок, но дальнейшие работы были прерваны. Началась Великая Отечественная война.
Ядерные лаборатории Физико-технического и Радиевого институтов, как лаборатории в основном молодежные, обезлюдели раньше других. Уже 22 июня 1941 года многих из сотрудников ждали повестки, вызывавшие его в военкомат. И. С. Панасюк был зачислен военным рентгенотехником для работы в полевых госпиталях действующей армии в подразделение, подчиненное главному рентгенологу Красной Армии. Г. Н. Флерова направили на курсы техников по спецоборудованию самолетов, окончив которые он также отбыл в действующую армию.
Однако на фронте Флерова не покидает мысль о необходимости продолжения работ по урану, и он пишет письмо И. С. Панасюку: «Раскинуты мы сейчас по всему Советскому Союзу; у каждого своя жизнь, своя работа, свои сомнения. Но мне кажется, нужно стараться тебе, И. В. (Курчатову) и мне снова вернуться в Физико-технический институт, где все-таки можно действительно продуктивно работать... Все-таки, вероятно, это ошибка наша, и главным образом А. Ф. Иоффе, что мы оставили урановую проблему. Юра».
В другом письме И. С. Панасюку Г. Н. Флеров писал: «Сейчас я уже окончил курсы воентехников, получил 2 кубаря... Параллельно с этим пытаюсь убедить наших научных руководителей, что, несмотря на войну, мы обязаны продолжать работу над ураном. В случае удачи смогу отозвать из действующей армии 3–4 человека и получу разрешение на вывоз из Ленинграда оставленного там оборудования...»
Флеров не успокаивался, писал письма Курчатову, Кафтанову и, наконец, Сталину. Летом 1942 года его вызвали в Москву. 22 июня 1942 года он послал восторженное письмо в осажденный Ленинград Панасюку: «Пишу из Москвы, болтаюсь здесь уже 10 дней. Составляется план работы... В плане и твоя фамилия…»
В 1943 году после того как И. В. Курчатов с лабораторий № 2 АН обосновался в Москве в Пыжевском переулке, туда одним из первых перебрался Г. Н. Флеров, а вскоре был вызван из Ленинграда и Игорь Панасюк. С 14 июля 1943 он уже работал в Лаборатории № 2 АН СССР заместителем начальника сектора № 1. Первый сектор, реакторный, И. В. Курчатов оставил под своим непосредственным руководством, назначив в помощники И. С. Панасюка. К тому времени И. В. Курчатов уже выбрал в качестве замедлителя графит, взяв на себя прямое руководство работой по созданию уран-графитовой системы.
Но для создания атомного реактора был необходим чистый графит. Из расчета следовало: цепная реакция пойдет при сечении захвата нейтронов ядрами графита около 4х10-27 см. кв. Но это сечение захвата соответствует только самому чистому графиту, любая же примесь ухудшает характеристики. Через несколько дней И. В. Курчатов и И. С. Панасюк были на московском заводе, делающем графитовые электроды для электрометаллургических производств. Познакомились с производством и его технологией, захватили с собой несколько образцов. В подвале дома в Пыжевском переулке соорудили установку для измерения сечения захвата нейтронов графитом.
Первые же замеры показали, что сечение захвата нейтронов в десять раз больше допустимого. Расстроенный И. С. Панасюк повторил измерения. Но приборы подтвердили прежний результат. «Эти образцы графита относятся к нейтронам, как голодные волки к ягнятам», — резюмировал он свой доклад Курчатову. Но Игорь Васильевич не был удивлен: он ждал такого результата, ведь никакой специальной обработки этот графит не проходил. На одном из заводов обнаружили довольно чистый графит. Но и новая порция графита для реактора не подходила. Присутствовавшие в графите примеси действовали губительно.
К концу октября 1943 года И. С. Панасюк с сотрудниками под руководством И. В. Курчатова смонтировал надежно работавшую, весьма чувствительную установку для регистрации нейтронов. В помещении охраны собирались и разбирались тяжелые призмы из графитовых электродов. Производились круглосуточные измерения, в которых принимал участие и Игорь Васильевич.
И вот первая победа — получен графит нужного качества. Графит сложили в огромный куб, по виду — готовый реактор, только без урана внутри. Каким оно будет, суммарное эффективное сечение захвата нейтронов графитом? Игорь Васильевич был тут же: хотел сам подвести итог многочисленным измерениям по партиям (всего было проведено сто измерений порциями по пять тонн каждая). Мерили несколько дней и ночей. Настала минута подсчета. Игорь Васильевич орудует логарифмической линейкой. И все видят, как он поднимает руку и говорит: «Есть!». Понятно без слов: сечение захвата в норме, графит годен для реактора «Ф-1» и других, ему подобных.
Объем работы постоянно возрастал. К февралю 1944 года И. С. Панасюк стал осваивать выделенную в то время для лаборатории № 2 пустую территорию. Для продолжения опытов с графитом на лужайке против окон кабинета И. В. Курчатова была разбита палатка и внутри нее сделана землянка, затем поставлена еще одна большая армейская палатка. В них И. С. Панасюк начинает кладку графитовых призм, чтобы измерить поглощение и замедление нейтронов в графите. На основании опытов И. С. Панасюка определяются оптимальные условия размножения нейтронов, испытываются новые партии графита и урана, производство которых начало развиваться.
Уран проверяли в условиях, все более близких к его реальному назначению в реакторе. С самого начала было четко определено, что уран и графит не надо перемешивать. Было предложено применить решетку, состоящую из замедлителя с периодически вкрапленными в него кусками (блоками) урана. Чтобы проверить получаемый уран, делали в графитовых кирпичах отверстия для блоков урана и из кирпичей с блоками складывали призмы.
Под руководством И. В. Курчатова группа И. С. Панасюка изучала сотни вариантов решеток, собирала призмы с поглотителем нейтронов, И каждый раз измерялись нейтронные потоки, делались расчеты. После многодневной утомительной работы Панасюк убедился, что чистота урана недостаточна. Химики определили характер вредных примесей — редкие земли. Работники урановых предприятий сделали все от них зависящее, чтобы дать более чистый уран. И дали. Есть графит, получена последняя партия кондиционного урана. Здание под реактор готово, можно начинать кладку активной зоны реактора.
25 декабря 1946 года с 14 до 18 часов И. В. Курчатов при участии И. С. Панасюка и других сотрудников лаборатории осуществил успешный и безаварийный запуск первого в СССР и Европе ядерного реактора Ф-1. 10 февраля 1947 года по закрытому постановлению СМ СССР заместитель начальника сектора лаборатории № 2 И. С. Панасюк (в числе других) был премирован в сумме 100 тысяч рублей.
В 1947 году И. С. Панасюка назначают начальном сектора, в том же году он защищает диссертацию, ему присваивается научная степень кандидата физико-математических наук.
Далее перед И. В. Курчатовым и его командой стояла задача пуска первого промышленного реактора «А», строящегося на Базе-10 (ПО «Маяк) для наработки плутония для атомной бомбы. Туда в 1947 году и отправился И. В. Курчатов в сопровождении группы физиков. На комбинате И. С. Панасюк был назначен научным руководителем строящегося промышленного реактора.
Ответственной задачей при монтаже активной зоны реактора было не только рациональное распределение графита, но и непрерывный контроль чистоты кладки, так как случайно попавшие в кладку загрязненные изделия могли значительно ухудшить характеристики реактора. Используя специально созданные нейтронные зонды, физическая группа под руководством И. С. Панасюка обеспечила надежный контроль чистоты графитовой кладки на всем протяжении работ. По окончанию установки технологических каналов, а их было более 1000, и по завершении основного монтажа реактора, вновь произвели тщательное нейтронное зондирование активной зоны. Последовало заключение физической группы: «индекс» физического качества — на высоком уровне.
Наконец загрузка ТК была завершена. Проведены все контрольные проверки систем защиты, расходов и температуры воды, дозиметрические измерения в помещениях. Физики под руководством И. С. Панасюка с помощью специальной аппаратуры вели непрерывный контроль параметров, определяющих начало цепной реакции.
7 июня 1948 года в 19:00 наступил решающий момент. Роль руководителя и главного оператора за пультом управления реактором «А» взял на себя И. В. Курчатов. Рядом, наблюдая за показаниями пусковых приборов, стоял И. С. Панасюк.
Игорь Васильевич, нажимая кнопку, постепенно извлекает последний регулирующий стрежень. И. С. Панасюк постоянно информирует о росте показаний вторичного прибора ионизационной камеры.
Наконец, подавляя волнение, все заметили, что вверх поползла линия на ленте самописца мощности, появление радиации начали регистрировать приборы дозиметрического контроля.
И. В. Курчатов погасил цепную реакцию только тогда, когда мощность реактора достигла 10 кВт. Это произошло 8 июня в 0:30. Присутствовавших охватило глубокое чувство радости, когда Игорь Васильевич громко сказал: «Физика реактора в порядке».
10 июня 1948 года вновь И. С. Панасюк и И. В. Курчатов садятся за пульт. Начался первый мощный пуск реактора — в 20:00 мощность реактора была доведена до 1000 кВт. Оборудование, системы управления и контроля нового сложного объекта работали превосходно.
29 августа 1949 года первая советская атомная бомба из плутония, полученного на реакторе «А», была успешно взорвана на Семипалатинском полигоне. 29 октября 1949 года вышли закрытые Указ Верховного Совета и Постановление Совета Министров СССР «О награждении и премировании за выдающиеся научные открытия и технические достижения по использованию атомной энергии». За разработку и испытание первой советской атомной бомбы научный сотрудник И. С. Панасюк по представлению И. В. Курчатова был награжден орденом Трудового Красного Знамени и премией.
Работы по атомному проекту СССР не останавливались ни на день. В рамках атомной военной программы на Базе-10 был запущен реактор АИ-1 по выработке трития. И. В. Курчатовым было установлено сменное дежурство на площадке строительства реактора. Дежурных было четверо — И. С. Панасюк, И. Ф. Жежерун, Б. Г. Дубовский и Е. Н. Бабулевич. Этот реактор стал первым отечественным реактором на обогащённом уране, поэтому возник ряд вопросов при освоении новой технологии, с этим были связаны особенно строгие методы сопровождения: один из этих четверых всегда должен был находиться на площадке. Вывод реактора на проектную мощность состоялся 14 февраля 1952 года.
12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне была взорвана первая отечественная водородная бомба РДС-6с. 31 декабря 1953 года постановлением СМ СССР № 3044–1304сс «О присуждении Сталинских премий научным и инженерно–техническим работникам Министерства среднего машиностроения и других ведомств за создание водородной бомбы и новых конструкций атомных бомб» награды получила большая группа специалистов, среди которых был И. С. Панасюк. За участие в работах по производству трития ему была присуждена Сталинская премия.
И. С. Панасюк был любимым учеником и ближайшим соратником И. В. Курчатова, но в 1954 году они поссорились, и после этого Панасюк, хотя и работал в лаборатории № 2 АН СССР (Институт атомной энергии) старшим научным сотрудником до конца жизни, был отстранен от серьёзных научных исследований. Причина банальна — у большого человека всегда есть завистники, был такой и у И. В. Курчатова. По некоторым данным И. С. Панасюк, ближайший помощник Бороды, хороший физик-ядерщик, мечтал занять место Курчатова как научного руководителя работ по атомной бомбе. Именно И. С. Панасюк написал куда следует «телегу» на Курчатова, обвиняя его в спешке при строительстве первого промышленного реактора. Он же пожаловался на Курчатова в ЦК КПСС за то, что «он пригрел евреев» — в начале 50-х в СССР проходила антисемитская кампания (дело врачей и т.п.). Возможно, на Панасюка давили, и он «сломался». Ведь на крючке у МВД тогда сидели многие, а уж люди, работавшие в атомном проекте, и подавно. Однако за И. В. Курчатова вступился сам Сталин. Известна его фраза по поводу Игоря Васильевича: «Пусть работает. Успеем еще расстрелять».
Игорь Семенович Панасюк скончался в 1972 году. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Библиография3
Фотогалерея3
