Биография
Леонид Романович Квасников родился 2 июня 1905 года на станции Узловая Тульской губернии в семье железнодорожника.
Окончил школу-семилетку в Пензе. С 1922 года Леонид работал чернорабочим и чертёжником на строительстве железнодорожного моста Сызранско-Вяземской железной дороги в Пензе. В 1926 году окончил Тульскую профтехшколу Наркомата путей сообщения. Работал на Московско-Курской железной дороге: с августа 1926 года — помощник машиниста, с 1928— техник-чертежник, с 1929 — машинист паровоза.
В феврале 1930 года Л. Р. Квасников поступил в Московский институт химического машиностроения (МИХМ), после окончания которого в июле 1934 года распределён инженером на Чернореченский химический комбинат в городе Дзержинске Горьковской (Нижегородской) области. С ноября 1935 года — аспирант в МИХМ. В 1938 году его привлекают к работе специальной комиссии Наркомата оборонной промышленности СССР. Там судьба инженера-машиностроителя сделала крутой поворот. На грамотного специалиста с пролетарским происхождением и безупречной биографией обратили внимание сотрудники органов госбезопасности. Службе надо было срочно восстанавливать обескровленные после репрессий 1937-1939 гг. разведывательные органы.
Согласия самого Л. Р. Квасникова никто не спрашивал, его просто вызвали в райком партии и показали направление в НКВД. Так в сентябре 1938 года он стал старшим оперуполномоченным 10-го (американского) отделения 5-го отдела Главного управления госбезопасности НКВД СССР. С 1939 года — старший уполномоченный и заместитель начальника 16-го отделения там же (научно-техническая разведка). Тогда же последовала первая загранкомандировка — под прикрытием сотрудника советско-германской контрольно-пропускной комиссии в Польше Л. Р. Квасников совершил несколько поездок по линии технической разведки на предприятия и институты оккупированной немцами Польши. С мая 1940 года — начальник 16-го отделения.
7 декабря 1938 года О. Ган и Ф. Штрассман, работавшие в Берлинском институте химии, открыли явление деления ядер урана, после чего к «атомным» исследованиям подключается все большее число ученых. Весной 1939 года Л. Силард (Л. Сцилард) с коллегами всерьез размышляли над тем, как наилучшим образом довести до американского правительства огромное значение атомных исследований и их возможное влияние на военную тактику и стратегию, однако смогли добиться какого-либо явного успеха. Тогда он прибегли к авторитету Альберта Эйнштейна, который подписал подготовленное ими письмо и 2 августа 1949 года направил его президенту Рузвельту. В нем он указал на возможность появления бомб нового типа и высказал опасение, что фашистская Германия может первой создать такую бомбу.
11 октября 1939 года письмо доходит до адресата. Рузвельт, уловивший суть опасности, учредил консультативный Комитет по урану, который стал наблюдать за исследованиями и ввел строгую цензуру на публикацию любых работ по атомной проблематике. В журнале «Физикл ревю» 15 июня 1940 года появилась последняя научная публикация на эту тему американского ученого Макмиллана. После этой даты в научной прессе Запада наступило полное молчание.
Л. Р. Квасников, как начальник научно-технической разведки СССР, по долгу службы следивший за всеми научными публикациями в иностранной прессе, обратил внимание на этот факт. Нью-йоркский резидент советской разведки Г. Б. Овакимян также заметил исчезновение открытых публикаций, о чем и сообщил в Центр. Осенью 1940 года по инициативе Л. Р. Квасникова в резидентуры в США, Англии, Франции и Германии была направлена директива: выявлять центры поиска способов применения атомной энергии для военных целей и обеспечить получение достоверных сведений по созданию атомного оружия.
В феврале 1941 года нью-йоркская резидентура сообщила: «…По сообщению агента Бир, ядерные исследования в США проводятся с некоторого времени секретно: ученые опасаются, что их публикации могут помочь немцам создать свою атомную бомбу…»
Ознакомившись с шифровкой, Л. Р. Квасников решил, что умолчание о каком-то секрете — лучшее доказательство его существования. Теперь главное — не затерять атомный след. А еще он уговорил начальника разведки Фитина не докладывать пока об этом наркому Л. П. Берии. Л. Р. Квасников опасался, что Л. П. Берия все равно не поверит и обвинит разведчиков в дезинформации. В резидентуры ушло новое указание: продолжить выявление научных центров по созданию атомной бомбы, установить, на какой стадии находятся разработки, и какие научные силы к этому привлечены.
25 сентября 1941 года из Лондона поступила ценнейшая информация, добытая агентом советской разведки «Лист» (Дональд Маклен) о состоявшемся 16 сентября 1941 года совещании Комитета по урану, на котором было решено в течение двух лет создать урановую бомбу. Комитетом начальников штабов было вынесено решение о немедленном начале строительства в Англии завода по изготовлению урановых бомб. Сообщалось также, что английские физики определили критическую массу урана-235, а также сферическую форму заряда, разделенного на две половины и другие технические параметры. Весь проект получил кодовое наименование «Тьюб Эллойз» («Трубный сплав»).
Эту информацию доложили Л. П. Берии. Его первая реакция была отрицательной: это дезинформация, направленная на отвлечение материальных, людских и научных ресурсов от удовлетворения насущных нужд фронта. Примерно в то же время на имя И. В. Сталина пришло письмо от находившегося на фронте ученого-физика Г. Н. Флерова, который имел возможность следить за зарубежной научной литературой и тоже обратил внимание на отсутствие каких-либо публикаций по ядерной тематике. Вскоре из Лондона поступил полный доклад Уранового комитета, который не только подтвердил серьезность намерений англичан, но и содержал важные технические данные. Внесла свой вклад и войсковая разведка: в феврале 1942 года ею был обнаружен дневник с математическими формулами, принадлежавший убитому под Таганрогом немецкому офицеру, по-видимому, мобилизованному на фронт ученому-физику. Научная экспертиза дневника установила, что это были расчеты, свидетельствующие о немецких работах по делению урана.
Теперь и Л. П. Берия убедился в серьезности положения. По его указанию Л. Р. Квасникову было поручено подготовить докладную записку на имя Сталина. В ее основу была положена мысль о том, что в СССР уже давно ведутся исследования по разработке способа использования атомной энергии урана для изготовления взрывчатых веществ. В то же время агентурным путем получены достоверные данные о развернувшихся научно-исследовательских работах по созданию урановой бомбы в Англии, США, Франции и Германии. В записке далее говорилось о целесообразности создания при Государственном комитете Обороны научно-совещательного органа из авторитетных лиц, которые могли бы координировать и направлять работу в этой области. Предлагалось также «обеспечить секретное ознакомление с материалами разведки по урану узкого круга лиц из числа видных ученых и специалистов с целью оценки ими развединформации и соответствующего ее использования».
Теперь все зависело от И. В. Сталина, и он решил объединить усилия ученых и разведчиков. В конце 1942 года состоялось специальное заседание ГКО. В нем участвовали крупные ученые А. Ф. Иоффе, Н. Н. Семенов, В. Г. Хлопин, П. Л. Капица и молодой заведующий лабораторией И. В. Курчатов, который и возглавил работы по Атомному проекту в СССР.
В этот период Л. Р. Квасников сменил несколько должностей: с марта 1941 года он возглавляет 4-е отделение 3-го отдела (научно-техническая разведка) в Наркомате госбезопасности СССР (существовал короткое время в феврале-августе 1941 года, потом возвращен в НКВД СССР, в 1943 году восстановлен). С августа 1941 года он — начальник 4 отделения 5-го отдела 1 Управления НКВД СССР, с ноября 1941 года — начальник 3-го (англо-американского) отделения 3 отдела там же.
После получения первых результатов по атомной проблеме Л. Р. Квасников предложил объединить все усилия по ней в одних руках независимо от стран — источников получения информации и координировать всю соответствующую работу. Предложение было принято. Внешняя разведка разработала крупномасштабную операцию по проникновению в зарубежные научно-исследовательские центры и на промышленные объекты. Она называлась несколько необычно: «Энормоз», что в переводе означало «Нечто страшное и чудовищное». Главная стратегическая задача операции «Энормоз» заключалась в том, чтобы помочь советским ученым сократить срок создания собственной атомной бомбы и сделать так, чтобы в своих исследованиях и экспериментах они не пошли по неправильному пути.
Л. Р. Квасникова в январе 1943 года направили заместителем по научно-технической разведке резидента Наркомата госбезопасности в США. Именно ему и предстояло на месте руководить сбором данных по атомному проекту США. Обосновался он в Нью-Йорке. Созданная им самостоятельная группа имела своего шифровальщика и автономную связь с Москвой. Кроме того, по настоянию Л. Р. Квасникова, в Лос-Анджелесе, Вашингтоне и Сан-Франциско были введены должности помощников резидента по научно-технической разведке.
Советской разведкой были охвачены почти все объекты американского «Проект Манхэттен». В Чикагской лаборатории, разрабатывавшей «начинку» для атомных бомб, был завербован весьма ценный источник — крупный ученый «Млад», который вскоре, по приглашению Р. Оппенгеймера, переехал на работу в Лос-Аламос. На заводе в Хэнфорде были завербованы два ученых-физика — «Анта» и «Аллен»; агент «Фогель» освещал ход строительства атомных предприятий; наконец, в Лос-Аламосе начал действовать еще один агент «Калибр» — инженер Дэвид Гринглас. Он работал в цехе, изготавливавшем приборы и инструменты для сборки бомбы, и хорошо разбирался в ее конструкции. Именно он первым сообщил, что в Лос-Аламосе разрабатываются два вида атомной бомбы — урановая и плутониевая.
Наиболее уязвимым звеном в работе разведки является передача секретных материалов. Л. Р. Квасников организовал дело так, что агенты фотографировали документы на работе и передавали непроявленную пленку, которую в случае опасности можно было засветить.
Проводить встречи в самом Лос-Аламосе было невозможно, и они проходили в курортных городках Санта-Фе и Альбукерке.
К началу 1945 года агентура, работавшая по атомной проблематике, поставляла исключительно ценную информацию. Вот отрывки из отзыва И. В. Курчатова: «…Получение данного материала заставляет нас по многим вопросам проблемы пересмотреть свои взгляды и установить три новых для советской атомной физики направления в работе…», «Материал большой ценности…. Таблица точных значений сечений деления урана-235 и плутония-239 позволяет надежно определить критические размеры атомной бомбы…».
Л. Р. Квасников выполнил почти все указания Центра, кроме одного: ему не удалось установить контакт с Р. Оппенгеймером и Э. Ферми. Он телеграфировал: «…что касается охоты на О. и Ф., то это невозможно: оба имеют личных телохранителей, они находятся под постоянным наблюдением гонщиков (сотрудников слежки ФБР)».
4 июля 1945 года Л. Р. Квасников сообщил в Центр: «Из нескольких достоверных агентурных источников получены сведения, что в США на июль месяц назначено проведение первого экспериментального взрыва атомной бомбы». Когда 16 июля 1945 года в пустыне Аламогордо этот заряд был взорван, основные данные, касающиеся устройства атомной бомбы и использованных для её создания материалов, уже находились в распоряжении советских ученых.
В ноябре 1945 года, после бегства в США шифровальщика советского посольства и сотрудника НКГБ СССР Гузенко, Л. Р. Квасников был вынужден срочно вернуться в СССР. В феврале 1946 года он назначен заместителем начальника 11-го отдела (научно-техническая разведка) Первого Главного управления Министерства госбезопасности СССР, с июня 1946 года — заместителем начальника отдела 1-Е там же.
С июля 1947 года на протяжении 16 лет Л. Р. Квасников возглавлял советскую научно-техническую разведку в МГБ СССР, которая ввиду многочисленных реорганизаций часто меняла своё наименование, сначала 4-й отдел 5-го Управления Комитета информации при Совете Министров СССР, с сентября 1950 — 2-й отдел 5-го Управления Комитета информации при Министерстве иностранных дел СССР. Лично выезжал в важные загранкомандировки.
С января 1952 года Л. Р. Квасников — начальник 4-го отдела Первого Главного управления МГБ СССР. С марта 1953 года — начальник 11-го отдела, с мая 1953 — заместитель начальника 6-го отдела Второго Главного управления МВД СССР, с марта 1954 года Л. Р. Квасников — заместитель начальника 6-го отдела Первого Главного управления КГБ при Совете Министров СССР. С июля 1954 года — начальник 10-го отдела Первого Главного управления КГБ при Совете Министров СССР. С августа 1963 года — старший консультант при начальнике Первого Главного управления КГБ СССР (внешняя разведка) по вопросам научно-технической разведки. С декабря 1966 года полковник Л. Р. Квасников — в запасе.
Много лет Л. Р. Квасников работал в Москве во Всесоюзном институте межотраслевой информации.
Л. Р. Квасников имел специальные звания: лейтенант государственной безопасности (до 1940 г.), старший лейтенант государственной безопасности (28.04.1941), майор государственной безопасности (11.02.1943), подполковник государственной безопасности (4.10.1944), полковник (1949 г.).
Полковник Л. Р. Квасников награжден орденом Ленина (1949 г.), двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Отечественной войны 2-й степени (1985 г.), тремя орденами Красной Звезды (1944 г., 1954 г., 1985 г.), медалями, нагрудными знаками «Заслуженный работник НКВД» (1942 г.) и «Почетный сотрудник госбезопасности» (1957 г.), знаком «Почётный сотрудник Службы внешней разведки России».
Полковник Л. Р. Квасников скончался 15 октября 1993 года. Похоронен с воинскими почестями в Москве в колумбарии Ваганьковского кладбища.
Только в середине 90-х годов часть секретного занавеса над работой советских разведчиков по атомному проекту США была приподнята. За мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания Указом Президента Российской Федерации от 15 июня 1996 года полковнику в отставке Квасникову Леониду Романовичу присвоено звание Героя Российской Федерации посмертно.
В 1998 году в России издана почтовая марка с портретом Героя Российской Федерации разведчика Леонида Квасникова.
Библиография6
Фотогалерея6
